Делаю короткую заминку и по безразличному лицу Юсупова понимаю, что ему всё равно.

- Что от меня хочешь? – он тарабанит пальцами по подлокотнику и смотрит прямо перед собой.

- Давид, помогите его найти, - прошу как можно жалостливее.

Не знаю, способен ли он на жалость, но попытаться все же стоит. Он - мой единственный шанс.

- Женя самый близкий для меня человек, - продолжаю дрогнувшим голосом. - Перед исчезновением он сказал, что я всегла смогу обратиться к вам, потому что вы вертитесь в тех же кругах.

Юсупов усмехается. Наверное я не так выразилась, но слов назад не вернешь. Мой Женя всего лишь выполняет указания свыше, а Давид – во главе всего.

Примерно полгода назад Женя стал приносить домой больше денег. На мои вопросы откуда они отмалчивался и говорил, что это не моё дело, но я и сама догадывалась где взялась вся та роскошь, которая ранее была нам недоступна. Одежда, украшения, новенький ремонт в нашей хрущевке. Последняя его покупка – иномарка. Немного подержанная, но в целом как новенькая. Он часто забирал меня после работы и настаивал на том, чтобы я тоже получила права.

- В последнее время Женька работал на некого Орлова. Я часто слышала эту фамилию по телефону.

Юсупов слегка качает головой.

- Наркота?

- Нет! О, Боже… я не знаю.

Щеки резко вспыхиваю и горят, а в горле пересыхает. Женька не смог бы, потому что наша мать умерла от передозировки, когда мне было два года. Так мы попали с ним в интернат. Он всегда говорил, что наркотики – это дно. Презирал тех, кто употреблял их. Но вдруг я чего-то не знаю о нем? Что если он смог и переступил через собственные принципы?

- Я не связываюсь с наркотой, Катя, - резко отвечает Давид, повернув голову в мою сторону.

Как и шестнадцать лет назад он такой же красивый, а возраст только прибавил ему мужественности. Мне казалось, что в детстве я превозносила его лишь потому, что была слишком маленькой и ничего не понимала, но нет. Сейчас я тоже думаю о том, что в свои тридцать четыре года он дико притягательный. Не ровня моим одногодкам.

- Я понимаю, - нервно мну подол передника, потому что, наверное, я до последнего верила в то, что Юсупов поможет мне найти брата и вытащит его из того дерьма, в которое он попал.

Представляю, как низко выгляжу в его глазах, но ведь Давид и сам не святой, а раньше ребят связывала крепкая дружба. Видимо, Женька ошибся. И я ошиблась.

- Спасибо, что выслушали.

Поворачиваюсь к дверце, пытаюсь открыть её, но у меня не получается. Юсупов приближается ко мне вплотную, задевает своей рукой мою руку и выпускает меня из салона. Меня будто током прошибает от его прикосновения и некоторое время я не могу пошевелиться.

- Оставь мне свой номер, Катя, - произносит на прощание Давид. - Я попробую что-нибудь узнать, но  ничего не гарантирую.

***

После отработанной смены я вызываю такси и еду домой. Тело ломит от усталости, к тому же этой ночью я почти не могла уснуть. Я обзванивала все больницы, морги и полицейские участки, но Женька будто сквозь землю провалился.

Прокручиваю ключ, толкаю дверь от себя и оказываюсь дома. Меня встречает гробовая тишина в квартире. Женька так и не появился.

Снимаю себя верхнюю одежду, ботинки и вновь набираю его номер. Аппарат абонента выключен или находится вне зоны доступа сети.

Можно было бы предположить, что он встретил женщину или загулял с друзьями, но я слишком хорошо его знаю. Он бы обязательно позвонил, чтобы я не волновалась.

Мне было два, а Жене - четырнадцать, когда умерла мама. У меня не осталось её фотографий, и я совершенно не помню, как именно она выглядела. Всё что у меня было это рассказы брата о той жизни, которую я не знала. Только благодаря ему я могла составить визуальную картинку из прошлого.

Следующий день я провожу на ногах – обслуживаю банкет, но не могу не сдержаться, чтобы не посмотреть на свой телефон. Не знаю с чего я взяла, что Давид должен мне перезвонить, ведь он ничего не обещал, но душа всё равно не на месте.

Заканчиваю рабочую смену поздно. Выхожу на улицу, ёжусь от сильного ветра и слышу вибрацию телефона на дне сумочки. Едва не роняю мобильный на землю, когда вижу на экране незнакомый номер. Сердце тревожно бьется, ведь я заранее знаю, что это – Юсупов.

- Слушаю, - снимаю трубку.

- С кем ты встречалась на Садовой два дня назад? – слышу стальной голос Давида.

Ни слова приветствия.

Спускаюсь по ступеням и иду в сторону остановки в надежде, что ещё ходят маршрутки. На такси сегодня не заработала – было слишком мало чаевых.

- Я не знаю, - отвечаю Юсупову. - Меня Женька попросил передать конверт.

- Блядь! Что именно ты передавала в конверте? – повышает тон Давид.

- Я не знаю...

Меня душит обида, потому что, судя по интонации, Юсупов мне не верит. Женька часто просил меня что-то передавать своим друзьям, поэтому я, не раздумывая, соглашалась. Это было несложно, потому что обычно это происходило по пути на работу.

- Послушай меня, Катя… - продолжает Давид.

Не успеваю я навострить уши, как кто-то зажимает мой рот ладонью и телефон тут же падает из рук на асфальт. В ноздри вбивается запах дешевого табака и бензина. Я тихо мычу и пытаюсь укусить руку, но у меня не получается.

Кто-то с силой начинает волочить меня в сторону парковки, продолжая зажимать рот. Сопротивляться бесполезно – я понимаю это сразу же. Липкий страх плавно окутывает моё тело, я барахтаюсь в чужих руках словно тряпичная кукла и больно царапаю ступни об асфальт. Мои дешевенькие балетки теряются где-то по дороге.

- Назад её, - слышу хриплый голос за своей спиной.

Моих похитителей двое. Один открывает салон старой иномарки, а другой – бросает меня на пол между сиденьями, и я больно ударяюсь головой.

Пытаюсь подняться, потому что в таком положении затекают конечности, но мне не дают этого сделать.

- Лежать, - приказывает всё тот же голос, надавливая на спину холодной рукой.

Глава 3.

***

Мы едем бесконечно долго. Кажется, что целую вечность. Тело затекает после первой же минуты езды в неудобном положении, но шевелиться я не смею. Смертельно боюсь. Не знаю, что за люди выкрали меня, но понимаю, что с ними шутки плохи.

До последнего момента надеюсь, что автомобиль остановится, меня достанут из машины и скажут, что глупо и совершенно несмешно разыграли. Но машина сворачивает из загородной трассы на ухабистые дороги, и я осознаю, что это совершенно не розыгрыш. Меня правда похитили, вот только пока непонятно с какой целью.

Кажется, что каждый камешек и каждая выбоина оставляет на моём теле синяки. Невыносимо больно и всё сложнее терпеть.

Автомобиль вдруг резко тормозит, и я напрягаюсь. Слышится звук открываемой двери, дуновение сквозняка по спине. Куда меня привезли и что со мной будет?

- Поднимайся, - приказывает мужской голос.

Тот самый, что волочил меня к автомобилю и бросал на грязный пол.

Поняться самой у меня не получается. Конечности не слушаются, а из груди вырывается слабый стон. Кто-то болезненно дергает меня за локоть и вытаскивает из автомобиля. Ноги подгибаются, потому что онемели и я едва не падаю на землю.

- Шагай, шагай!

Меня грубо волочат в дом. Он двухэтажный и сделан из кирпича, но рассмотреть территорию я не успеваю, потому что на улице темным-темно и нигде не светят фонари. Ступни пекут от мелких ссадин, то и дело наступают на шишки и хвойные иголки.

Спустя несколько минут я оказываюсь внутри дома. Здесь холодно и сыро несмотря на то, что на улице лето. Я пытаюсь задать вопрос моим похитителям, спросить за что они так со мной, но меня грубо просят заткнуться и помалкивать. Вопросы будут задавать они, а не я.

Оказавшись на бетонном полу в подвальном помещении, я тут же подползаю к стене и начинаю дрожать. С каждой секундой моя глупая уверенность в том, что рано или поздно всё будет хорошо, меркнет и окончательно гаснет. Мне не выбраться отсюда и добровольно никто меня не отпустит.